Старт Гран-при происходил на довольно влажной, но быстро подсыхающей на малайзийской жаре, трассе. И, нужно сказать, сама гонка получилась не менее жаркой.
Началось всё с того, что то ли Алонсо, то ли вся скудерия представила себе, что надломанное переднее антикрыло испанца способно как-то само "зажить" по ходу гонки, ну или, по крайней мере, протянуть до первой замены резины, которая ожидалась сравнительно скорой в условиях быстросохнущей трассы. Но ожидания красных не оправдались, и уже на втором круге крепления переднего элемента болида Фернандо не выдержали и антикрыло на торможении нырнуло под днище Феррари. В данной ситуации стоит порадоваться лишь за остальных участников гонки, так как если бы это случилось в плотном трафике, то вряд ли всё ограничилось бы вылетом только Алонсо.
Дальше гонка развивалась вполне предсказуемо примерно две трети дистанции.
За это время Форс-Индия показала всем, что неисправный гайковёрт обходится намного дороже, чем можно было подумать. Оба болида с небольшим промежутком сошли с дистанции. Хотя теперь на неисправном инструменте можно подзаработать, выставив его на торги где-нибудь в Нью-Дели. Райкконен, по привычке, задремал за рулём (как в прошлогодней Бразилии) и решил прокатиться по газону дважды в одном и том же повороте. В то время Мальдонадо уже с успехом косил траву в окрестностях трассы, подтверждая утверждение, что главное в нынешнем Уильямсе вовсе не победа, а участие. А вот Хэмилтон, инстинктивно соскучившись по уже родным механикам МакЛарена, заскочил к ним на чашечку кофе, но те, в свою очередь, прогнали супостата, объясняя жестами, что давно уже перешли на мексиканскую кухню.
Резина буквально плавилась на горячем асфальте и посещение боксов для зрителей стало совсем уж обыденным событием. Создавалось такое впечатление, что механики команд вообще не уходят с пит-лейн, подкатывая туда свежие комплекты резины. Единственным "хозяйственным" пилотом оказался Баттон, который на фоне этой суеты всё ближе передвигался к лидирующей позиции. Благо опыта катания круг за кругом и молчания в эфире у британца, ещё со времён почившего в лету BAR, предостаточно. Так молча он ехал и ехал и всё-таки выбрался в лидеры гонки. Но вот незадача. В боксах МакЛарена, видимо, совсем и забыли про тихого Дженсона и когда он заехал, наконец, сменить стёртые покрышки на свежие, не докрутили ему (традиционно) переднее правое колесо. Возможно Дженсон бы и высказал пару словечек в эфир, но кролик был очень воспитан и промолчал. После повторного затягивания колеса он очутился в середине пилотона, на 13 позиции. Но несмотря на это, стоит надеяться, что МакЛарен скорее жив, чем мёртв.
В это время на трассе разгорелось нешуточное противостояние двух Ред Буллов и Мерседесов. Причём войны, как на трассе, так и в эфире, они вели локальные, внутрикомандные. В отличие от признанного, вечно плачущего в микрофон, Алонсо, Феттель и Росберг настойчиво пытались объяснить своим боссам, что впереди идущие сокомандники совсем уж еле катятся, что хотелось бы их обогнать, но наушники в шлемах, в свою очередь, настаивали на сохранении позиций. Причём, если Себастьян, раз обменявшись мнениями с боксами, приступил к непосредственным действиям, то Нико несколько раз тактично рассказал в микрофон историю о медленно тащущейся телеге Льюиса, но на какие-либо действия так и не решился. За оградой трассы Фернандо уже во всю развёл идиллию с госпожой Капустиной, мирно щёлкая фисташки и о чём-то беседуя со спутницей, как из-за ограды раздались возгласы проснувшегося Райкконена, которого разбудил наглый Хюлькенберг на Заубере, выехав в ровень с финном по прямой из пит-лейна и пару кругов трепавший Айсмену нервы своим отнюдь не нордическим норовом. Фраза немногословного Кими была довольно сильна, но до второй майки пока не дотягивала. Затем режиссёры трансляции Гран-при зачем-то включили в эфир переговоры Чилтона с Марусей, в которых Макс напомнил команде, что он ещё на трассе, и чтоб они там не уезжали без него в Китай, и это на фоне атаки на Уэббера неспокойного Феттеля. Себастьян выслушал приказ из боксов о ненападении и, как порядочный немец, нарушил его, взяв Австралию практически без боя. А вот Нико Росберг дискриминировать своего напарника не стал, то ли от сострадания, то ли из вежливости.
Ну с Мерседесом, в принципе, всё понятно, а вот у Красных Быков ситуация довольно запутана. Специалисты, находящиеся в кругу общения Хорнера, утверждают, что та версия, которую представила команда общественности и прессе не совсем соответствует действительности. И показательная порка Сэба — не более, чем фарс. Поговаривают о том, что Ньюи, хоть и защищал Марка, а руку Феттелю пожал очень крепко и, похлопав по трёхкратно чемпионской спине, что-то шепнул на не менее чемпионское ухо, от чего лицо Феттеля растянулось в улыбке. Не очень-то похоже на взбучку. Вспоминается братство Тодт — Шумахер, когда Жан публично клеймил Михаэля за его выходки в отношении Ирвайна и Баррикело, а затем в эфире приказывал им же разбегаться в разные стороны при виде в зеркальце заднего вида болида "красного барона".
На всё, не побоюсь этого слова, нытьё Марка после гонки можно ответить лишь одно: добро пожаловать! Теперь Марк, сам того и не желая, очутился в прелестной компании вечно вторых Рубенса, Кулхарда, Ковалайнена и Массы. Иначе чем можно было бы объяснить удержание Марка на трассе дольше Себастьяна перед последним пит-стопом? Куда делись четыре секунды во время остановки Уэббера для последней замены резины и, наконец, на кой ляд его заставили переключиться в "экономный" режим за несколько кругов до финиша на свежей резине и отлично едущем болиде? На месте Марка стоит подумать над этими моментами, а не терроризировать Феттеля.
В итоге мы наблюдали "радостные" лица пилотов на подиуме, брызги шампанского и, сыгранные в лучших традициях Голливуда, серьёзные лица боссов Реб Булл.
А подытожить всё это действо можно примером карьеры Шумахера, который как никто знал, что эмоции и пузыри с лиц недоброжелателей сойдут очень даже быстро, а семь титулов останутся навсегда...